Вопросу о том, почему распался СССР, не только тема для научных исследований. Это и непосредственная составляющая политической борьбы. Наиболее популярный ответ на него внес свой вклад в формирование той России, которая сегодня стремительно «встает с колен».
Сергей Плохий, известный белорусскому читателю по переведенной издательством ARCHE книге «Русский Вавилон», в 2014 выпустил книжку, посвященную распаду Советского Союза. В книге под громким заглавием «Последняя империя» исследованы последние месяцы этого государства — со времени московского саммита в конце июля 1991 г., на которм обсуждалось дальнейшее разоружение двух государств, и до 25 декабря 1991 г., когда был спущен красный флаг над Кремлем
Идея автора — показать распад великой державы и учесть при этом как можно большее количество точек зрения. Традиционно распад СССР представляют за рубежом как противостояние двух основных центров силы: российского руководства во главе с Ельциным и союзного центра, управляемого Горбачевым.
Плохий не соглашается с таким подходом и включает в контекст также президента США Джорджа Буша-старшего и главу Украины Леонида Кравчука. В меньшей степени отражена позиция главы компартии Казахстана Нурсултана Назарбаева. Роль остальных союзных республик автор считает малозначимыми, хотя у Станислава Шушкевича он вообще-то брал интервью для книги.
Это проясняет вопрос о том, какую роль в распаде СССР сыграла Беларусь.
БССР стала формально независимым самостоятельным государством 25 августа — всего на день позже своей южной соседки, что можно трактовать как фантастическое достижение Народного фронта. Однако качество белорусской самостоятельности было чрезвычайно низким, о чем детально писал Наумчик. Это выражалась даже на символическом уровне: БССР сменила название и символы только 19 сентября — Украина сделала это одновременно с провозглашением независимости. Еще в декабре 1991 года Кебич и Шушкевич прочно связывали политическое будущее страны с Москвой.
Ирония истории заключается в том, что 8 декабря оба белорусских руководителя стали причастны к ликвидации Союза, а Шушкевич вместе с Кравчуком и Ельциным вошел в историю как «беловежский зубр». О деликатном моменте во всей этой истории метко написал в свое время Виталий Силицкий: «Советский Союз распался вопреки воле белорусской политической элиты (хотя и при участии ее тогдашних лидеров, которые ошибочно приняли СНГ за новую форму союза)». О том, как вел себя во время встречи Шушкевич, подробно писал глава белорусского МИД Петр Кравченко.
Роль белорусских политиков в распаде СССР действительно несоизмерима с тем вкладом, который в этот процесс внес украинский президент. Последний последовательно придерживался курса на независимость Украины.
Для Беларуси распад Советского Союза в немалой степени оставался незамеченным фактом: даже еще в 1996-м для Шарецкого Москва была своего рода центром мира. Правительство Кебича еще долгое время инерционно проводило экономическую политику, разработанную осенью 1990-го. История с белорусской денежной системой («расчетные билеты Национального банка», а не полноценная валюта) и с созданием белорусской армии, постоянно переносимым на более поздний срок, были проявлениями этой растерянности и неподготовленности.
* * *
Но вопрос о распаде СССР — это больной вопрос «почему». Значительная часть населения, столкнувшись с тяжелыми вызовами постсоветской эпохи, заскучала по сытой жизни в брежневские годы. Особенно это относится к Беларуси, поскольку традиционно считается, что жизненные стандарты в БССР были наиболее высоки.
Образ Холодной войны, извечно враждебного Запада уже в 1990-х постепенно превратился в основную — если вообще не единственную — причину «развала такой страны». Анекдотическая карьера «плана Даллеса» — вольной комбинации цитат, опубликованной в СССР в 1970-х гг. и широко тиражированной начиная с 1990-х, — хороший индикатор этих процессов.
Сегодня не только на ток-шоу БТ (в исполнении буйных малообразованных «политологов» вроде Вадима Боровика), но и на некоторых научных конференциях можно услышать разглагольствования о «плане Даллеса», его исторической роли и тех уроках, которые из этого следует извлечь.
Между тем об истинном происхождении этого «исторического факта» любой желающий может запросто прочитать в русской Википедии. Там разъяснено, что этот «план» — компиляция фрагментов изданного в 1981 г. художественного романа одного советского писателя. Вот и всё.
* * *
Однако ЦРУ, масоны, «антиславянский Запад» и подобные образы заняли свое место в массовом сознании, и не только. Стоит хотя бы обратить внимание на дневник белорусского писателя Ивана Шамякина. Он болезненно переживал крах СССР и компартии, оставаясь верным ленинцем. Постепенно он даже начинает сомневаться: не был ли сотрудником американских спецслужб сам Горбачев? В этом его сомнении Шамякина укреплял известный адепт теорий заговоров: «Я не верю обвинению «агент ЦРУ». Не хочется верить — первое лицо! A международник, глубокий политик Эдуард Скобелев доказывает, что и такое возможно: не ЦРУ напрямую, так масонской ложи или другой всемирной организации — из тех, что, оставаясь в тени, правят миром» («Роздум на апошнім перагоне. Дзённікі 1980—1995 гг.» / «Размышления на последнем перегоне. Дневники 1980—1995 гг.»).
Подобные представления широко распространились в России, и также в Беларуси. Они стали основным ресурсом массового постсоветского ресентимента (термин психологии для обозначения ситуации, когда человек в своих неудачах винить кого-то другого).
Поэтому неудивительно, что второе издание книги Плохия содержит специально написанное предисловие, в котором автор излагает свое видение событий в Украине в 2013—2014 гг. Как распад СССР, направленность и содержание этого события, так и восприятие этого распада до сих пор определяют постсоветские траектории развития.
* * *
Книга Плохия потому достойна внимания, что она принципиально иначе расставляет акценты. Концентрируясь на последних месяцах существования СССР (а не на перестройке или глубинных, структурных предпосылках краха этого государства), исследователь получает возможность детально обосновать одну из своих центральных идей — об исключительной роли Украины в этом процессе. Особое значение он придает референдуму в декабре 1991 года, в ходе которого убедительное большинство граждан Украины — во всех частях этого государства — высказалось за независимость.
Роль США также получает в книге новую оценку, в том числе на основе американских источников, сравнительно недавно ставших доступными исследователям, которые отражают реальное отношение администрации Буша к процессам, развернувшимся в СССР после 21 августа 1991 года.
В Вашингтоне постоянно пытались поддержать Горбачева, и распад СССР воспринимали однозначно как угрозу национальным интересам США — прежде всего ввиду ядерного арсенала, судьба которого оказывалась неясной. В случае распада СССР в мире становилось на три ядерные державы больше: кроме России, ядерным оружием обладали бы Украина, Беларусь и Казахстан. Это было главным предметом озабоченности американцев в условиях, когда холодная война уже фактически завершилась их победой, а распад СССР угрожал гражданской войной и взрывом международной нестабильности.
Такая политика США не была секретом для Киева. Когда в конце июля 1991 года Буш посещал Украину с официальным визитом, его остро критиковали на пресс-конференции оппозиционного Народного Руха. Иван Драч, один из лидеров Руха, возмущался: складывается впечатление, что президент США «загипнотизирован» Горбачевым.
Книга Сергея Плохия (она выходила в переводе на русский язык) чрезвычайно интересна и достойна прочтения.
